Пиво, поэт и мордобой

"А теперь, если вы простите меня, дорогие читатели, я вернусь к блядям и к выпивке, пока еще есть время. Если и в них содержится смерть, то, мне кажется, не так хамски будет отвечать только за свою собственную, чем за ту, другую, которую тебе суют в рюшечках фраз: Свобода, Демократия, Гуманизм и/или любая или вся скопом подобная Срань".
(Чарльз Буковски. "Политика - это как пытаться вы...ть кота в сраку").

Герой фильма "Завсегдатай бара"("Пьянь"), снятого в 1987 году в США французским режиссёром Барбетом Шредером по автобиографическому сценарию американского писателя- нонконформиста Чарльза Буковски - пьяница, поэт и философ Генри Чиноски (Микки Рурк). Чиноски 12 раз попадал в тюрьму, любит слушать Моцарта и Малера, читает Шопенгауэра, цитирует Льва Толстого ("Детка, Толстой сказал: смотри на женское общество как на неизбежное зло и избегай его"), не имеет телевизора, ненавидит кино и терпеть не может, когда о нём пытаются заботиться. "Он ненавидит заботу, он обоссал бы всех, если бы смог",- говорят о нём пьяницы. Этот симпатичный персонаж, прототипом которого, судя по всему, послужил сам Буковски, всей своей жизнью опровергает расхожее заблуждение новейшего времени, сформулированное в книгах московского журналиста А.Никонова: "Я такой богатый и счастливый, потому что умный и удачливый". У Чиноски нет денег, нет работы, нечем платить за квартиру. Он принципиально не приемлет работу, потому что отрицает общество потребления и не желает, извиняюсь за выражение, потреблять. Когда Генри познакомился с полусумасшедшей алкоголичкой Вандой и всё-таки попробовал устроиться на работу в компанию "Шифрин" (к счастью, из этого ничего не вышло), ему предложили заполнить подробную анкету и почти во всх графах он написал "нет": нет образования, нет вероисповедания, нет хобби. И даже в графе "пол" Чиноски машинально указал "нет", но затем спохватился и заявил, что пол - это то немногое, что у него есть. Его собутыльница Ванда тоже отдаёт себе отчёт в том, что кроме времени у неё ничего нет. И тем не менее Генри Чиноски полностью устраивает такая жизнь и, более того, он не желает променять её на прозябание состоятельного буржуа. "Он в крысиной возне не участвует - пьёт и наблюдает", - говорит о Генри его приятель, бармен Джим, который иногда угощает его за счёт заведения.
Генри постоянно дерётся с барменом Эдди, не имея для этого явных причин, хотя на самом деле причины, разумеется, есть. Эдди олицетворяет собой всё, что для маргинала Чиноски представляется наиболее отвратительным: очевидность и неоригинальность. Сам Чиноски объясняет своё неприятие мира банальной обыденности и его персонажей так: "Есть люди, которые никогда не сходят с ума. У них нет ничего, кроме денег. Какая ужасная это, должно быть, жизнь!"
Знакомство с богатой издательницей, поклонницей литературного таланта Генри, влюбляющейся в писателя, открывает перед ним редкую возможность подняться с общественного дна. Однако образ жизни маргинала стал для него результатом осознанного выбора, от которого он вовсе не намерен отказаться. Грязные отели, драки в дешевом баре и постоянное ожидание, что кто-нибудь угостит выпивкой, но, как светлая сторона, возможность ускользнуть из опустошающей серости потребительской гонки — Генри счастлив жить этой жизнью.
В книгах журналиста Никонова ("Свобода от равенства и братства"; "Судьба цивилизатора" и т.п. - очень писучий автор) всё просто и неоригинально до очевидности. Любое социальное несогласие или неприятие сложившихся правил игры он объясняет банальной завистью. "Тот, кто не может хорошо продаться, всегда обвиняет успешного человека в аморализме и приспособленчестве. Защитная реакция организма",- утверждает Никонов. Для него нет маргиналов, принципиально не участвующих в крысиных бегах потребления, а есть только отчаянно завидующие неудачники, наподобие Генри Чиноски. Именно на таких затёртых до банальности представлениях и подрывается западный мир при соприкосновении с иначе организованными культурами. "Дурак искренне полагает, что именно его понимание жизни является правильным. И больше ничьё" - самокритично утверждает Никонов - "А если кто-то выступает против привычных дураку паттернов (моделей поведения), в его душе непроизвольно возникает праведный гнев". Действительно.
Герой фильма "Завсегдатай бара" - инакомыслящий, он является творцом и носителем своей собственной философии подлинной человечности. "Мир - это самодостаточная галлюцинация", - говорит он. А следовательно, было бы смешным воспринимать его серьёзно. "В этом мире все должны что-то делать. Иногда я устаю думать о том, чего я не хочу делать. Например, не хочу ехать в Индию. Всё дело в том, чтобы не думать об этом. Я никем не притворяюсь, в этом весь смысл". "Мы все живём в каком-то аду. И дурдом - это единственное место, где люди понимают, что они в аду",- вторит Генри его собутыльница Ванда. А что такое пьянство, если не добровольное упражнение в безумии, с целью посмотреть на наш перевёрнутый мир в более достоверном ракурсе?
Идеал Никонова - это так называемый цивилизованный мир, в котором "живут удобно, сытно и богато". Генри Чиноски уходит от этого мира, называя его "золотой клеткой с золотыми прутьями". "-Ты не привык к удобствам, но в них врастаешь",- говорит Генри богатая издательница, ставшая на одну ночь его любовницей. "Врастают растения", справедливо возражает он. И действительно, существование людей, вовлечённых в дурную бесконечность потребления, в общем и целом вполне растительное. "Хотите, чтобы жизнь была наполнена не нудной работой, высоким смыслом и светлой героикой? Получите на выходе фашизм - без разницы, красный или коричневый", - пугает Никонов. Каждый выбирает по себе, а мои симпатии на стороне тех, кто сознательно предпочёл остаться за пределами так называемого "нормального мира". Я отправляюсь в бар к Генри Чиноски, которого безоговорочно рассматриваю в качестве своего товарища по духу, чтобы ещё раз послушать его вдохновенные слова: "То, что нашло на меня - словно цветок, словно мир. То, что нашло на меня - ползает, как змея. И когда мои пальцы уронят моё отчаянное перо в какой-нибудь дешёвой комнате - оставшиеся найдут меня там. Я никогда не узнаю своего имени, своего смысла и других сокровищ моего побега".